Дневник пациента. Это мое объективное мнение

Как часто мы хотя бы предпринимаем попытку понять другого человека? Мы так привыкли осуждать, что не приемлем ничьих ошибок — ни своих, ни чужих. Но посягая на свободу чьего-то самовыражения, страдаем мы сами, отказывая себе в праве быть свободными.

Фанатично имитируя чужую реальность, мы играем в поддавки с окружением и всецело полагаемся на их мнение в выборе жизненных приоритетов. Зачастую именно наши собственные решения, которые мы так старательно перекладываем на плечи близких, отравляют нам существование. Осознавая, что мы в состоянии позволить себе абсолютно всё, что хотим лично мы, и даже, возможно, сами от себя не ожидаем, мы начинаем жить. Назови я неспособность следовать собственным желаниям комплексами в самом их бытовом психологическом понимании, я бы исказила суть своей мысли. Наше отношение к реальности должно быть продиктовано исключительно личными же этико-нравственными догмами. О чем я настойчиво твержу уже в которой статье.

Грубо говоря, делай, что хочешь и не кори себя за сделанное. Это ощущение свободы мне невероятно нравится, и проявляться оно начало за время общения с психологом. Не скрою, эта жажда свободы томилась во мне и раньше, но всякий раз что-то мешало ей выплеснуться наружу. И я заметила, что чем больше я себе позволяю, тем дальше от меня удаляются тревога и депрессия — мои многолетние и постоянные спутники.

 

Нет ничего хуже, чем ощущение самого себя исключительно через другого человека — партнера, родителя, ребенка. Созависимые личности, если их можно называть личностями вообще, как правило, глубоко несчастны.

После смерти мамы, находясь в пубертатном возрасте, мне было невероятно тяжело разорвать с ней связь. Откровенно говоря, мне до сих пор это не удалось. Трудно отделиться от родителя, когда он мертв. Ведь именно эта сепарация через боль, слезы и кровь, повторяя опыт пренатальных матриц, и отрезанной пуповины, становится едва ли не самым важным шагом в обретении своего «я», первой ступенью самоперсонализации. Когда отделение от родителя происходит в сознательном возрасте, апеллируя к травме рождения, у ребенка (все мы дети в любом возрасте) есть шанс на осознанный опыт потери.

Надеюсь, когда я разберусь с вопросом незавершенного горя, смогу написать об этом. Но пока остаётся лишь констатировать сам факт того, что я, как и подавляющее большинство людей на планете, зациклена на собственных переживаниях и не замечаю зачастую то, что происходит дальше моего носа. Моя любимая мама с детства говорила мне чудесную фразу — «Доченька, делай, что хочешь, только не забудь заплатить». Теперь я расплачиваюсь за свою недальновидность.

Основная проблема всех совершенных мною лично глупостей заключалась в том, что глупостями они были по мнению окружающих и как следствие возникали сомнения вперемешку с чувством вины. Хотя я лишь позволяла себе расслабиться и совершать то, что считала нужным в момент совершения. И даже, если на мгновение сойти с ума, и принять мнение остальных за высший абсолют, я имею полную возможность брать на себя сие тяжкое бремя и решать, что есть глупость, а что нет.

Не существует никакого объективного мнения.

Парадокс в том, что объективность как термин возможна исключительно как совокупность минимум двух субъективных суждений. Но даже в этом случае условность истинности и неоспоримости «объективного» очевидна. Приведу пример из жизни, чтобы объяснить на пальцах, что я имею в виду.

Ребе Ицхак панически боялся летать на самолетах, но в силу тяжелой и ответственной службы Богу путешествовать приходилось часто. И всякий раз, при взлете и посадке, он громко распевал неизвестные никому песни с нелепым текстом, чем немало досаждал всем пассажирам. Но они и не догадывались, что тем самым этот смешной и странный человек ограждает себя от приступа панической атаки, а еще немного молится за всех, кто летит вместе с ним. То есть ведет себя мудро и осознанно, пускай, со стороны это смотрится иначе. И в целом ему наплевать, кто и что подумает. Потому что он сам прекрасно знает, что нелепый колоритный старик в лапсердаке, издающий не бог весть какие звуки, в разы лучше громоздкого старого человека с панической атакой в замкнутом пространстве, которое просто идеально для распространения этой атаки по всему фюзеляжу.

 

Встретив этого самого ребе, выдумав ему имя, я с удивлением обнаружила в себе способность реагировать на вещи иначе первой привычной мне эмоциональной реакции. Сначала он у меня, как и у остальных пассажиров, вызвал раздражение и неприятие, дело приближалось к стадии гнева. Но вдруг что-то щелкнуло и я, включив в себе творческого ребенка, начала додумывать историю незнакомого человека.

С этого момента из простого раздражителя, из объекта, назойливый сосед в самолете превратился в доброго Мерлина. Конечно, я не могла знать наверняка, верны ли были мои фантазии. Да и это неважно. Важнее, что я отказалась от привычной первой реакции осуждения, и начала усиленно искать положительные черты в странном певце.

Мои усилия были вознаграждены на славу. Я ощутила медитативное спокойствие и смогла с улыбкой слушать повторяющуюся песенку. Это была моя личная победа. Через опыт «неосуждения» другого, а принятия его и попытки понять, я услышала собственный голос.

Оказалось, что все донельзя просто — когда мы перестаем осуждать других, мы осознаем самих себя.

Мое нелюбимое замкнутое пространство помогло мне сосредоточиться на раздражителе и увидеть в нем живого человека. И знаете, что? Нечто подсказывает, что мои догадки об истинном характере ребе были верны. Весь полет он кормил бортпроводников шоколадками и делился с соседом всей снедью и мудростью, что у него были.

Наверное, лично для меня и заключается в этом основная суть евангелистской мудрости «Не судите, да не судимы будете». Как написал Стефан Цвейг: «Мне лично приятнее понимать людей, чем судить их».

Наверное, отличие хорошего психоаналитика от человека чуждого психоанализу, как раз заключается в этой попытке понять, а не осудить. Общество приучает нас осуждать в первую очередь, а после уже рассуждать о причинах того или иного явления, даже не пытаясь вдаваться в его суть. Конечно, это непросто, и работа эта требует немало душевных сил. Но результат того стоит. Применяя к себе опыт принятия других людей, мы отчасти перенимаем на себя их черты и проецируем характеры, расширяя таким образом спектр собственных чувств и эмоций.

Но ценнее всего сам опыт — факт переживания и проживания этого чужого (нового) опыта. Взгляд на объект вглубь, а не как на простой раздражающий фактор, дает нам ключ от субъективного. Не только чужого, но и своего. И при столкновении двух осознанных субъективностей происходит то самое обыкновенное чудо. Находя сокровище в другом, мы открываем его в себе.

Именно так и появляется собственный эмпирический опыт.

Человек несчастнее всего тогда, когда он совершает чужие ошибки, не позволяя себе учиться на своих.

Но в то же время попытка осознания чьей-то судьбы, души, мотивации тех или иных поступков, дарит нам бесценный опыт. Так почему бы вместо привычного раздражения, не постараться понять другого, взглянуть на него сквозь иную призму восприятия? Вдруг в этот самый момент кто-то смотрит на Вас настоящего?

Первая часть — «Дневник пациента. Вступление»

Вторая часть — «Дневник пациента. Право быть собой»

Третья часть — «Дневник пациента. Возраст детства»